* * *
Когда от всех ты отлучен,
Когда ты никому не нужен,
Когда несчастьем перегружен,
Когда бедою облачен,
Ты вспомни — есть еще слова,
Которые излечат раны,
И у тропы зыбучей встанут,
Как будто одолень-трава, —
Слова от Бога: «Кроток будь.
Терпи. В терпении спасение».
Не так всесильно потрясение,
И ветер бед не так упруг.
А тело не дано спасти,
Оно сгорит в огне неярком,
Когда червям земным - подарком,
Зола уместится в горсти.
Спасти бы душу — вот в чем смысл,
Не уронить ее под ноги.
Не надо забывать о Боге,
Терять не надо Неба высь.
* * *
Качает волны океан,
Изломом молний небо чертит...
И не вернулся Магеллан —
Не кончив путь, свернул в бессмертие…
Да, прежде чем ворваться в синь,
Как много нужно наклоняться,
Потратив пота, крови, сил,
Не раз застыть, не раз взорваться;
Ум закосневший раскачать,
Когда все щелочки закрыты...
Порой достаточно начать,
Чтоб быть людьми не позабытым.
СЛУЧАЙ В ДЕКАБРЕ
Зима. И ветер равнодушен —
Притих, ветвей не шелохнет,
И был несказанно воздушен
Их покоряющий полет.
Стоят красавцы молодые
Вдоль всей дороги — тополя,
От куржака они седые,
Слегка холодный тальк пыля.
Вот автокран за поворотом,
Стрела длиною с полверсты,
Дороги не хватило что-то,
И он пошел давить кусты,
Он тополей срубал верхушки,
И те звенели, как стекло,
Они стреляли, как хлопушки,
К земле их срубленных влекло.
Кран развернулся и вписался
В прямой фарватер полотна,
Но строй деревьев разорвался...
Душа кирпичная плотна —
Вину не чувствует водила —
Окурок дымный на губе.
Не только строй живой разбил он,
Проехал он и по тебе.
* * *
Солнце хлещет через край,
Запад снова в пламени...
Почему скажите страсть —
Не горение плавное?
Дым из труб стоит столбом,
Густ куржак на ветках...
Вечен юных чувств содом
Почему? Ответа мне.
ГРИБ-СКРИПУН
И грузди бывают разные:
Вот, например, скрипун:
Злющий он, мама ты родная! —
Хоть за версту плюнь —
Горечь незаурядная —
Враз потеряешь речь...
Надо же от грибоядных
Как-то себя уберечь.
ЗОВ И ВЫСТРЕЛ
Лось шел на зов своей подруги
Через болото прямиком.
А дух багульника упругий
С рождения был ему знаком.
Красавец вышел на поляну,
Сюда-то и стремился он...
Ружейный выстрел громом грянул,
И мрак упал со всех сторон.
И тишина, лес словно вымер,
Стекает на брусничник кровь.
И это не последний выстрел,
И это не последний зов.
* * *
Из зеленого гипюра
Май березкам дарит блузки,
Из-за речки торопливой
Раздается зов кукушки.
Жди касаток щебетание,
Соловья лихие трели.
Мы с тобою это знали,
Только весны пролетели.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Поэзия : Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
