* * *
«Обитающие на земле разумеют
только то, что на земле».
3 книга Ездры
А что там за грозными тучами?
За дальними всплесками звезд?
Зачем, человек, себя мучаешь? —
Дорогой запретной идешь?
Тебя окружают тени,
И нет путеводной свечи;
В сплетении надежд и сомнений
Тяжелой клюкою стучишь.
И с грохотом мчатся грозы,
И дождь размывает след…
Зачем порываться к звездам,
Не ведая — что на земле?
* * *
Утро полное святости,
Заутренело в груди,
К грусти не надо свататься, —
Только себе вредить.
И из всего разного
Стоит искать слово «Да».
Святости утра радуйся,
От этого нет вреда.
* * *
Взахлеб разливаются птицы,
Тесно реке в берегах,
Огромное солнце садится
На темные леса рога.
Все уступает жизни
Бесповоротно навскид.
Для радости надо вызреть
И зачерстветь для тоски.
* * *
Мы по лугу, по тропинке,
От безвестья да к вестям,
А пообочь шелестинки
Шелестят да шелестят.
Из кустов звенит и тинькает,
За такое все простят.
А на речке золотинки
Все блестят да все блестят.
* * *
Как с цепи сорвалась вьюга,
Ей и жутко, и темно,
А из замкнутого круга
Вырваться ей не дано.
Сверху ночь ее осажит,
Не возьмет с собою в высь;
Прямо здесь на снег и ляжет,
Под сугробом кончит жизнь.
* * *
Вот опять стоят морозы,
Почернели воробьи,
Кто-то в саже из безбожно
Вывозил печной, уи...
Да никто и не возил их,
Коротали ночь в трубе.
От морозов этих зимних
Можно крепко огрубеть.
Вот и я стал толстокорым,
Неуклюжим, как паром:
Нахлебался до упора
Грубости со всех сторон.
* * *
С утра изорвана погода,
Волна с волною крошат миг.
А мне бы переплыть угода
На берег тот... и напрямик...
Но захлестнет, сломает весла,
Швырнет под водяной откос.
Да, непогодь сегодня властна:
Порывами взрывает плес.
И пароход сломает плицы,
Расколется во всю длину.
Назад бы так годочков тридцать
Я весла бы вонзил в волну.
* * *
Вот опять на небе точки
Через черный шелк продеты,
Ясно всем без заморочки:
Небо — звезды и планеты.
Неудачам и потерям
Может лавры зря вручаем?
Может точкам зря мы верим,
Прочего не замечая?
* * *
Зима ощетинилась елями,
Чтоб в самое сердце попасть;
Морозом давила намеренно,
Стремясь показать свою власть.
Ну что ж, так и быть, красавица,
Стремление к тебе подогнем,
Если тебе нравится
Будь зимним холодным днем.
* * *
Полные дождя газоны,
Полные дождя дворы,
Это так легко запомнить
И сознанью подарить.
На минорной стойкой ноте
Мой вершится листопад.
Может вы полней живете,
Я за вас, конечно, рад.
* * *
Катит так долго поезд,
В сердце безлюдья влез;
То луговина, то поле,
То перепутанный лес.
Может не страшный случай,
И не так злющ путь.
Может оно и лучше —
Случай передохнуть?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
Публицистика : Обида и обида - Николай Погребняк Там, где среди верующих есть ненавистники (а они есть в каждой церкви), есть и вторая сторона – те, кого они возненавидели, кому сотворили зло – как эти люди должны вести себя, и, вообще, как христиане должны относиться к тем, кто возненавидел их и воспринимать их действия?
